* * *

Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Луна спокойно с высоты
Над Белой-Церковью сияет
И пышных гетманов сады
И старый замок озаряет.
И тихо, тихо всё кругом;
Но в замке шопот и смятенье.
В одной из башен, под окном,
В глубоком, тяжком размышленьи,
Окован, Кочубей сидит
И мрачно на небо глядит.

* * *

Kvietas la ukrajna nokt'.
Stelara glim'. Chielo puras.
Aer' dormemas - spitas vok'
De la vekigho. Nur susuras
Arghenta popla foliar'.
Trankvila lun' en nokta klar'
Lumigas en la Blanka Templo (t10)
Ghardenojn de la nobelar',
Kastelon de l' antikva tempo.
Kaj chie - chie regas pac';
Nur flustro en kastela fundo.
Katenligita sen audac'
Sub turfenestro en profundo
La meditanta Kochubej'
Rigardas morne al chiel'.

Заутра казнь. Но без боязни
Он мыслит об ужасной казни;
О жизни не жалеет он.
Что смерть ему? желанный сон.
Готов он лечь во гроб кровавый.
Дрема долит. Но, боже правый!
К ногам злодея, молча, пасть
Как бессловесное созданье,
Царем быть отдану во власть
Врагу царя на поруганье,
Утратить жизнь - и с нею честь,
Друзей с собой на плаху весть,
Над гробом слышать их проклятья,
Ложась безвинным под топор,
Врага веселый встретить взор
И смерти кинуться в объятья,
Не завещая никому
Вражды к злодею своему!...
Matene - l' ekzekut'. Sen timo
Li iras al la morto tiu;
Kio, do, estas mort' por li? -
La dorm' beata - ja ne pli.
Nur fleksas lac'. Sed, justa Dio!
Hontindas fali ech sen vort',
Kvazau estajho sen parolo,
Al malamik' de l' car' por mort'
Oferi sin lau cara volo,
La vivon perdi kun honor',
Amikojn vidi sub topor',
Che l' cherko audi la malbenojn,
Senkulpe antau tomba frid'
Sub malamika gaja rid'
Sin jheti mortajn chirkauprenojn,
Ve, ne heredigante ech
Aspiron al la sankta vengh'!...
И вспомнил он свою Полтаву,
Обычный круг семьи, друзей,
Минувших дней богатство, славу,
И песни дочери своей,
И старый дом, где он родился,
Где знал и труд и мирный сон,
И всё, чем в жизни насладился,
Что добровольно бросил он,
И для чего? - 

Но ключ в заржавом
Замке гремит - и пробуждён
Несчастный думает: вот он!
Вот на пути моем кровавом
Мой вождь под знаменем креста,
Грехов могущий разрешитель,
Духовной скорби врач, служитель
За нас распятого Христа,
Его святую кровь и тело
Принесший мне, да укреплюсь,
Да приступлю ко смерти смело
И жизни вечной приобщусь!

Kaj rememoris li Poltavon,
Amikojn, chirkauantajn lin,
De la pasintaj tagoj gravon,
La helajn kantojn de l' filin',
La hejmon, kie vivo fluis
En laborad', en paca dorm',
Chion chi, kion amis, ghuis
Kaj propravole jhetis for -
Por kio? -

Sed shlosil' en rusta
Seruro bruas. La mortal'
Vekita pensas: jen fatal'!
Jen en la vojo sanga, justa
Doktoro por spirita trist',
Sub signo de la Kruc' gvidanto,
Por homaj pekoj indulganto,
Servant' de krucumita Krist',
Al mi portinta komunion,
Ke mi fortighu en soif',
Kuraghe vidu morton mian
Kaj venu al eterna viv'.

И с сокрушением сердечным
Готов несчастный Кочубей
Перед всесильным, бесконечным
Излить тоску мольбы своей.
Но не отшельника святого,
Он гостя узнает иного:
Свирепый Орлик перед ним.
И отвращением томим,
Страдалец горько вопрошает:
"Ты здесь, жестокой человек?
Зачем последний мой ночлег
Еще Мазепа возмущает?"
Kaj pretas kun sopiro mensa
La kompatinda Kochubej'
Al la senfina, la potenca
Prezenti preghon fortan plej.
Ho ve! Ne la ermiton pian -
Rekonas gaston li alian:
Kruela Orlik' staras jen.
Kaj en senlima abomen'
La suferant' amare spiras:
"Chu estas ci, malica hom'?!
Dum lasta nokt', en lasta dom'
Vi plu torturi min deziras!"
Орлик.

Допрос не кончен: отвечай.

Кочубей.

Я отвечал уже: ступай,
Оставь меня.

Орлик.

Еще признанья
Пан гетман требует.

Кочубей.

Но в чем?
Давно сознался я во всем,
Что вы хотели. Показанья
Мои все ложны. Я лукав,
Я строю козни. Гетман прав.
Чего вам более?

Орлик.

Мы знаем,
Что ты несчетно был богат;
Мы знаем: не единый клад
Тобой в Диканьке укрываем.
Свершиться казнь твоя должна;
Твое имение сполна
В казну поступит войсковую -
Таков закон. Я указую
Тебе последний долг: открой,
Где клады, скрытые тобой?

Кочубей.

Так, не ошиблись вы: три клада
В сей жизни были мне отрада.
И первый клад мой честь была,
Клад этот пытка отняла;
Другой был клад невозвратимый
Честь дочери моей любимой.
Я день и ночь над ним дрожал:
Мазепа этот клад украл.
Но сохранил я клад последний,
Мой третий клад: святую месть.
Ее готовлюсь богу снесть.

Орлик.

Старик, оставь пустые бредни:
Сегодня покидая свет,
Питайся мыслию суровой.
Шутить не время. Дай ответ,
Когда не хочешь пытки новой:
Где спрятал деньги?

Кочубей.

Злой холоп!
Окончишь ли допрос нелепый?
Повремени; дай лечь мне в гроб,
Тогда ступай себе с Мазепой
Мое наследие считать
Окровавленными перстами,
Мои подвалы разрывать,
Рубить и жечь сады с домами.
С собой возьмите дочь мою;
Она сама вам всё расскажет,
Сама все клады вам укажет;
Но ради господа молю,
Теперь оставь меня в покое.

Орлик.

Где спрятал деньги? укажи.
Не хочешь? - Деньги где? скажи,
Иль выйдет следствие плохое.
Подумай; место нам назначь.
Молчишь? - Ну, в пытку. Гей, палач!

Orlik'

Ne jam finighis la esplor';
Respondu.

Kochubej'

Ne plu. Iru for.
Forlasu min.

Orlik'

Konfeson plian
Hetman' postulas.

Kochubej'

Tamen, kian?
Delonge jesis mi pri chio,
Kion vi volis. Falsas mia
Denunco. Trompas mia man'
Perfida. Pravas la hetman'.
Do, kion plu por vi?

Orlik'

Ni certas:
Chirkauis vin abunda or'.
Ni certas: multon el trezor'
Vi en Dikanjka (p23) kashi spertas.
Post la morgaua ekzekut'
Havajho via ja en tut'
Trezorojn de l' arme' richigos
Lau nia legho. Mi indikos
Pri lasta dev' - konfesu por
Trovita estu la trezor'.

Kochubej'

Vi ne eraris. Tri trezoroj
Ghojigis min en tagoj gloraj.
Unua estis la honor',
Ghin la torturoj prenis for;
Trezoro dua laumerita -
Honoro de l' filin' amita.
Mi tage - nokte flegis ghin:
Fiul' Mazepa shtelis ghin.
Sed restis la trezoro tria,
La sankta vengh' por vi, por li -
Ghin pretas porti mi al Di'.

Orlik'

Oldul', entute vanas via
Delir'. Irante el la mond',
Vi havu nur severajn sentojn.
Ne shercu. Pensu pri l' respond',
Se vi ne volas plu turmentojn:
La monon montru!

Kochubej'

Fia sklav'!
Sensencas via stulta strebo.
Kiam min prenos tombokav',
Do, iru tiam kun Mazepa
Per sangaj fingroj en malhel'
Kalkule che l' havajho klaki,
Trezorojn serchi en la kel',
Bruligi domojn, arbojn haki.
Kaj iru vi kun la filin';
Shi chion mem al vi rakontos,
Mem la trezorojn chiujn montros;
Sed mi, je Dio, petas vin:
Foriru. Lasu min en paco.

Orlik'

Per torturad', ne per admon'
Mi scios, kie estas mon'!
Bedauros vi pri la audaco,
Pripensu: vanas la persist'.
Silentas vi? Hej, torturist' (p24)!

Палач вошел....
О, ночь мучений!
Но где же гетман? где злодей?
Куда бежал от угрызений
Змеиной совести своей?
В светлице девы усыпленной,
Еще незнанием блаженной,
Близь ложа крестницы младой
Сидит с поникшею главой
Мазепа тихой и угрюмый.
В его душе проходят думы,
Одна другой мрачней, мрачней.
"Умрет безумный Кочубей;
Спасти нельзя его. Чем ближе
Цель гетмана, тем тверже он
Быть должен властью облечен,
Тем перед ним склоняться ниже
Должна вражда. Спасенья нет:
Доносчик и его клеврет
Умрут". Но брося взор на ложе,
Мазепа думает: "О боже!
Что будет с ней, когда она
Услышит слово роковое?
Досель она еще в покое -
Но тайна быть сохранена
Не может долее. Секира,
Упав поутру, загремит
По всей Украйне. Голос мира
Вокруг нее заговорит!...
Ах, вижу я: кому судьбою
Волненья жизни суждены,
Тот стой один перед грозою,
Не призывай к себе жены.
В одну телегу впрячь неможно
Коня и трепетную лань.
Забылся я неосторожно:
Теперь плачу безумства дань...
Всё, что цены себе не знает,
Всё, всё, чем жизнь мила бывает,
Бедняжка принесла мне в дар,
Мне, старцу мрачному, - и что же?
Какой готовлю ей удар! -"
И он глядит: на тихом ложе
Как сладок юности покой!
Как сон ее лелеет нежно!
Уста раскрылись; безмятежно
Дыханье груди молодой;
А завтра, завтра... содрогаясь
Мазепа отвращает взгляд,
Встает и, тихо пробираясь,
В уединенный сходит сад.
Eniris li...
Ho nokt' turmenta!
Sed chu l' hetman', la malicul'
De sia konscienc' serpenta
Sin savas ie en angul'?
Endormighinte nun Maria
Felichas en la pac' nescia.
Apud dormanta baptfilin'
Meditas kun la kapoklin'
Mazepa en silento svaga.
En la anim' - pensaro vaga
Kaj chiu penso mornas plej.
"Demenca mortos Kochubej';
Ne eblas sav'. Ju pli proksimas
La celo de l' hetman', des pli
Potence devas regi li,
Des pli, do, antau li sin klinos
Malpaco. Vanas savimpet':
La denuncant' kun la klevret' (t11)
Jam for". Che lito de Maria
Mazepa pensas: "Dio mia!
Kio okazos, kiam shi
Fatale scios pri l' forpaso!
Ankorau restas shi en paco,
Sed ne plu povos kashi mi
L' sekreton. La sekir' (t12) falonta
Matene, morgau tondros tra l'
Ukrajno tuta. Vocho monda
Ekbruos chirkau tiu fal'!..
Ahh, ja mi vidas: se fatalo
Destinas plagojn en la viv' -
Vi staru sola en batalo,
Kun ino vi ne ligu vin.
En unu char' ne jungu kune
Chevalon kun tremeta cham'.
Mi enrevighis senfortune:
Do, la tributon pagas jam...
Ja, chion ekster prezo ajna,
Chion, pro kio ighas fajna
La viv' -- shi donis por beat'
Al mi, oldul'. Sed mi? Jam pretas
Por shi la teruriga bat'!
Ho, kiom dolchas kaj kvietas
Ripoz' juneca sen sopir'!
Kiom shin lulas dorm' facila!
Ovrighis lipoj; plentrankvila
De brusto shia juna spir';
Sed morgafi, morgau..." Ne plu povas
Li shin rigardi. Kun ektrem'
Ekstaras kaj sin shtele movas
Descendavoje al gharden'.

<< >>


Reen al "Pushkin"