Кейгин - Черный Медведь

    Минуло лето. Наступила долгая полярная ночь. Ерошенко чувствовал, как на него навалилась тьма, и ему, как двум бабочкам из сказки "На берегу", хотелось остановить заходящее солнце.
    Но на этот раз солнце и впрямь зашло надолго, Ерошенко казалось - навсегда. На сердце у него было тяжело: он все время думал о своем безвременно погибшем друге, о смерти, которую так и не смог предотвратить. Что значили его опыт, ум перед вековечной мудростью тундры? "Слепой ведет других к солнцу! Не правда ли, смешно?" - говорил он себе.
    От этих дум не отвлек его даже приезд брата Александра. Рассказав о домашних делах и узнав, что тот опять не собирается в отпуск, Ерошенко больше не говорил с ним на эту тему. Обычно Василий у себя в комнате что-то писал, нередко к нему заходили чукчи, и между ними начинался оживленный разговор.
    Однажды он спросил брата:
    - Ты встречал слепых в тундре?
    - Да, и не раз.
    Василий оживился:
    - И что же они там делают?
    - То же, что и другие. Вот Кейгин, к примеру, мастерит самые лучшие в этих краях нарты.
    - Он что, родился слепым?
    - Да.
    - Но как же ему при рождении сохранили жизнь? Ведь по законам тундры он должен был умереть.
    - И все же Кейгин остался жить, - сказал Александр, и поведал брату историю об оленеводе Умке и о его слепом сыне, Кейгине.
    ...В нашем северном краю от маленькой Калучинской бухты до большой реки Колымы, от мыса Рыркарпий (13) и до бухты Провидения - все вокруг хорошо знают оленевода Умку. В хозяйстве его уйма оленей, "клитку-клитку, нет таузенд" (14). Живет он с семьей в просторной яранге, где в пологе (15) из медвежьих шкур в глиняном сосуде всегда горит тюлений жир. Но безрадостно в доме Умки: четырех жен имеет богатый оленевод, однако нет у него ни сына, ни дочери. Печалится Умка, грустят его жены. Каждый вечер садятся они у входа в ярангу, бьют в бубен и напевают печальную песню: "Много еды в нашем доме, вдоволь и русского чая и американского табака. Но некому отведать это вместе с нами. Приходи же, гость, к нам, приходи скорей, мы так тебя ждем!"
    Там, вдали, где кончается Тундра живых, начинается другая страна - Тундра мертвых. Их разделяет страшное бездонное озеро вечности. Сторожит его неумолимая и безжалостная старуха, еще более древняя, чем сама тундра. Каждую вновь преставившуюся чукчанку она вопрошает: "Оставила ли ты хоть одного ребенка там, в Тундре живых?". Если женщина отвечает "да", старуха пропускает ее в Тундру мертвых, к родственникам и друзьям усопшей, которые продолжают жить все вместе и на том свете. Но горе той, которая вынуждена ответить "нет": грозный страж бросает ее в страшное озеро и лишает загробной жизни.
    Все это хорошо знает каждая чукчанка и, конечно же, все четыре жены Умки - Белого Медведя. И горе их неутешно, потому что ни у одной из них нет ребенка.
    ...Наступил осенний праздник молодого оленя. Кочевники-оленеводы перегнали свои стада ближе к морю, а поморы пошли навстречу оленеводам, нагрузившись рыбой, мукой, порохом - всем тем, без чего не может жить человек в тундре. Началась торговля, обмен, а закончив торговать, забили они молодых оленей и устроили пир. Во всех ярангах было много гостей, но ни у кого не собралось их так много, как у Умки, потому что оленей у него тьма-тьмущая, "клитку-клитку, нет - таузенд".
    Вот, окруженный восторженными взглядами гостей, Умка приближается к своему стаду. За поясом у него - нож, в руке - аркан. Сейчас петля упадет на рога того оленя, которому суждено умереть, - такова воля неба, выбор судьбы. Но Умка - хороший хозяин, и он помогает судьбе, чтобы она не сделала неверного выбора.
    Уверенный взмах руки... Но что это? Роковая петля опутала рога красивого и грациозного олененка. Обрадованные гости закричали: "Тот, кого выбрало небо, сейчас умрет!" Но что случилось с Умкой, почему он вдруг задрожал? "Обреченный на смерть, должен умереть". Зачем они орут? Умка не хуже их знает законы тундры. Но почему выбор пал на его любимца: молодой олененок так прекрасен и силен... Небо ошиблось, подумал хозяин стада. Обреченный олененок подошел к Умке и уткнулся головой в его колени, словно понимая, что ему предстоит сейчас умереть. Умка медлил, но кто-то вложил в его руку нож. Нож выпал из безвольной руки. Все знали, что этот олененок был для Умки словно родной сын.
    "Неужели обреченный на смерть не умрет?" - зашипела тундра. Кто-то снова вложил нож в руку Умки. Хозяин поднял глаза к небу и проговорил слова привычной молитвы: "О ты, живущий на небеси, взгляни на грешную землю. Знай, я убиваю этого олененка не потому, что жажду его смерти. Таков закон тундры и выбор судьбы. Но я молю тебя - пошли мне другого оленя взамен этого, убитого моей рукой".
    И Умка ударил ножом в самое сердце своего сына-оленя. Тот безмолвно рухнул у ног хозяина. И здесь все услышали крик: это выл и катался по земле сам Умка - Белый Медведь. Напрасно пьяные гости кричали ему прямо в уши, что молитва его услышана небом - олень упал раной вверх, а это - хорошее предзнаменование, - Умка ничего не слышал. "Хозяин много выпил", - беззлобно шептала тундра.
    Ровно девять месяцев минуло после того праздничного дня. Была ночь. Тундра таинственно молчала. Пугливо прижимались друг к другу олени, замолкли колымские собаки. Все чего-то ждали. А в пологе, внутри яранги, боясь шелохнуться, сидели жены Умки. Сам хозяин был мрачнее тучи. У него родился сын. Сын его был слепой. Весть эта быстрее ветра облетела тундру. Все ждали - вот сейчас Умка стиснет пальцами горло слепого младенца и заставит его вернуться туда, откуда тот пришел - в вечность. И в самом деле, зачем незрячий сын оленеводу? Что делать слепому в тундре? Одно движение Умки, и тогда... Но, словно разбуженный голосом мальчика, Умка сказал: "Плитку (хватит), мой олененок". Потом обратился к той, которая подарила ему сына: "Возьми ребенка, ему суждено жить. А звать его будем Кейгин - Черный Медведь. Пусть он носит имя сильного и гордого зверя". Так началась жизнь маленького слепого "медвежонка", и тундра с любопытством начала следить за каждым шагом того, кому суждено было жить.
    Слепой мальчик рос непросто. Казалось, всюду его подстерегали враги, даже в родной яранге. Жерди преграждали ему дорогу, огонь искал случая ожечь пальцы, чайник норовил ошпарить, а в мягких шкурах поджидали мальчика острые иглы. И Кейгин стал бояться всего и всех, даже верных колымских собак. Обычно слепой чукча лежал, закутавшись в шкуры, и плакал, и его четыре матери решили: видимо, тот, кому суждено жить, должен плакать.
    Но Умка думал иначе. Оставив оленей под охраной собак и поручив хозяйство женам, Белый Медведь занялся воспитанием своего медвежонка. Умка объяснил Кейгину, что огонь не враг, наоборот, нет у человека в тундре лучшего друга, чем огонь. И кипящий чайник - верный товарищ в этом ледяном краю. Просто в обращении с ними нужна сноровка и осторожность. Тот, кому суждено жить, должен быть умелым и осторожным, сказал отец. И Умка научил сына разводить огонь, кипятить воду, ставить ярангу, развешивать в ней мясо и шкуры оленей - повыше, чтобы не дотянулись собаки. Он подружил мальчика с верными колымскими псами, научил узнавать их по лаю и на ощупь. А когда Кейгин подрос, отец показал ему, как обращаться с молотком, топором и шилом.
    И мальчик понял, что человек в тундре должен окружить себя послушными ему вещами, оленями и собаками, и тогда он сможет жить в столь суровом краю. Уразумев это, Кейгин перестал плакать и научился смеяться.
    Со временем отец научил Кейгина обрабатывать оленьи шкуры, выделывать из них ремни, а из жил животных - веревки. Он показал сыну, как мастерить чукотские нарты, чтобы они были легкими и гибкими. А так как при их изготовлении приходится иметь дело не с железом, с разными там скобами и гвоздями, а только с деревом и кожей, то работа эта так понравилась слепому, что он отдавал ей все свое время и стал вскоре лучшим мастером во всей Чукотке. Так Черный Медведь нашел свое место в жизни. Тундра признала его, дала ему настоящее дело.
    Шло время. Слепой мальчик стал высоким и красивым двадцатилетним юношей. Все хвалили его золотые руки. Однако Кейгин все больше становился хмурым, грустил, тосковал, а однажды сказал родной матери, что больше не хочет жить. И вновь на помощь сыну пришел Умка. Он сказал: "Тот, кому суждено жить, должен иметь жену". И снова, как в первый раз, поручив все дела женам, а оленей оставив под охраной верных собак, Умка занялся сыном. Он увез Кейгина к старому приятелю, который жил далеко, на берегу моря.
    Приятель Умки был отцом юной красавицы Вингеут, на которой Белый Медведь решил женить своего сына.
        По обычаю тундры жених, прежде чем получить согласие на свое предложение, должен несколько месяцев, а то и лет, жить и работать в доме будущего тестя. Вот почему Кейгин остался в яранге Вингеут. Он сразу же влюбился в юную красавицу (хотя и говорят, что для слепых, мол, не так уж важна внешняя красота).
    Никогда еще Кейгин не работал так упорно и настойчиво, как в доме будущего тестя, - ведь его ждала великая награда. Но девушка не дарила юношу вниманием. И вот однажды Кейгин подкараулил свою любимую, как и требовал обычай, в самом темном углу яранги и спросил, прижимая ее руку к своему лицу, долго ли она еще будет мучить его и сжалится ли когда-нибудь над ним ее сердце.
    Гордо рассмеялась в ответ красавица Вингеут и сказала:
    - Возвращайся домой, Черный Медведь, не работай зря на моего отца: никогда я не стану женой слепого. Тот, кто не видит, никогда не станцует танец моржа, не станет каюром, не побежит на соревнованиях во время большого праздника в Уэллене, и никогда ему не выиграть первый приз - патефон или часы с музыкой...
    Александр закончил рассказ. Его слепой брат сидел, глубоко погрузившись в свои думы. За окном завывала пурга, стояла длинная полярная ночь. А его ночь была бесконечной, она всегда оставалась с ним. О ком был этот рассказ, о Кейгине и Вингеут или о нем самом и его возлюбленной Камитика Итико? Чужая боль всегда была и его болью, и он решил как-то помочь слепому чукче - если это вообще было возможно.
    Ерошенко вспоминал: "Я повстречался с Умкой и его сыном в ноябре 1929 года... Они как раз возвращались домой после неудачного сватовства и заехали на Чукотскую культбазу, чтобы немного отдохнуть и накормить собак... И мы познакомились". Ерошенко стал рассказывать, как живут слепые в Москве, как они работают на заводах.
    " - Да, на кой ляд им все это нужно? - перебил его Умка.
    А Кейгин сказал:
    - Скажи мне, Черному Медведю... - Голос его от волнения задрожал. - А могут ли московские слепые сплясать танец моржа?
    - В Москве слепым не приходится плясать танец моржа, - ответил он Кейгину. - У нас девушка выходит замуж за того, кто лучше работает. Впрочем, я уверен, что если бы нашим девушкам понравился танец моржа, московские слепые наверняка бы научились его танцевать.
    - И у них это получилось бы? - спросил Кейгин.
    - Можешь не сомневаться.
    Черный Медведь улыбнулся. Быть может, это была его первая улыбка после разговора с Вингеут. А Умка обрадованно сказал:
    - Ты прав, московский товарищ. И я тебе скажу:
    Кейгин научится танцевать танец моржа. Я сам займусь с ним. И еще: он будет бегать так же быстро, как любой юноша-чукча, и станет отличным каюром. Он смастерит себе нарты, легкие, как крыло чайки, я дам ему лучших оленей из моего стада. Мы приедем на большой праздник в Уэллен, Кейгин победит там всех в соревнованиях и получит первый приз. И тогда мы посмотрим, устоит ли перед ним гордая красавица Вингеут.
    Кейгин рассмеялся".

(13) Теперь мыс Шмидта.
(14) Клитку-клитку - букв. "двадцать на двадцать". Тау-зенд (от англ. thousand) - означает здесь любое очень большое число.
(15) Полог - жилое помещение в яранге.

<< >>