Создание сайтов в Тюмени и других городах . Обсуждаем с заказчиком предполагаемый сайт. Сайт создается поэтапно, каждый этап утверждается. Выполняем работы больше, чем оговаривали с заказчиком.

РЫТЬКОВ Н.Н.
(1913-1971)

Рытьков Николай Николаевич родился 3 декабря 1913 г. в Смоленске. Русский, беспартийный, образование среднее, актер ГОСТРАМа. В 1926 г. в возрасте 13 лет выучил эсперанто на курсе, преподавателем которого был известный в ту пору смоленский эсперантист Роман Никольский. Переехав в Москву, поступил в Академию Драматического искусства им. А.Луначарского. Работал актером в театре им. Ленинского Комсомола. Был активистом Московского Общества Эсперантистов. До ареста проживал по адресу: Москва, Костомаровский пер., д.8, кв.15. Арестован в Москве в ночь с 21-го на 22-е марта 1938 г.

Рытьков, уже находясь в Лубянской тюрьме, случайно в коридоре встретил своего друга Гаврилова, который, не выдержав истязательств, сломавшись на допросах, прошептал (на эсперанто): "Прости меня, я донес на тебя, ты можешь сделать то же самое против меня. По крайней мере ты тогда не так будешь страдать. В любом случае мы все будем отправлены в концлагерь".

Решением ОСО при НКВД СССР от 2 июля 1938 г. "за контрреволюционную деятельность" ("участие в фашистской шпионской организации эсперантистов и клеветнические измышления о положении в СССР") осужден на 8 лет ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей). Находился в заключении в Свитлаге МВД СССР до 19 марта 1946 г., после чего работал там же по вольному найму до октября 1946 г.

Повторно арестован 17 мая 1949 г. По данным УВД Красноярского крайисполкома Н.Рытьков был осужден 13 июля 1949 г. отделом МГБ по Московской области по ст.58-6 и направлен на поселение. По наряду от 1 августа 1949 г. прибыл в ссылку на поселение в Енисейский район Красноярского края, в 1952 г. переведен в Норильск...

От спецпоселения освобожден 25 сентября 1954 г. Полностью реабилитирован определением Военного трибунала Московского военного округа от 3 ноября 1955 года.

В 1956 г. Рытьков возобновил свою актерскую деятельность в театре им. Ленинского Комсомола. Играл в советских фильмах, на радио и на телевидении.

На эсперанто-поприще Рытьков как соавтор принял участие в подготовке "Русско-эсперантского словаря" Е.Бокарева.

Рытьков часто декламировал во время собраний московских эсперантистов, перед которыми он впервые воплотил свою давнюю мечту: сыграть роль В.И.Ленина.

В 1963 г. Рытьков дебютировал перед международной публикой во время 48 Универсального Конгресса Эсперанто в Софии.

В 1965 г., выехав в Вену на Европейскую Эсперанто-Конференцию, остался на Западе. Первое время работал в Австрии, затем в Западной Германии. Начиная с 1965 г., Рытьков часто играл на Э-Конгрессах в Европе. В последний раз на 56 Универсальном Конгрессе в Лондоне.

В 1967 году Рытьков играл роль В.И.Ленина на профессиональной сцене Западногерманского телевидения в телефильме "Гражданская война в России". Н.Рытьков воспользовался перерывом в съемках (шедших в Гамбурге), чтобы принять участие в Универсальном Конгрессе Эсперанто в Роттердаме (Нидерланды).

В конце 60-х годов, перебравшись в Лондон, Рытьков продолжил свою актерскую деятельность: он сыграл в сценке "Слава" в Королевском Придворном театре. В Лондоне выступал на Русской Службе Би-Би-Си. В ту пору Би-Би-Си вещала в исполнении Н.Рытькова произведения А.И.Солженицына "В круге первом" и "Раковый корпус", которые он читал как на русском, так и на эсперанто. Кстати, Рытьков лично перевел несколько фрагментов из сочинений А.Солженицына. Рытьков неоднократно рассказывал на радио о сталинских репрессиях против эсперантистов в 30-е годы.

Рытьков был занят подготовкой радиокурса об эсперанто для вещания на радиостанциях университетов, когда смерть 1 сентября 1973 г. из-за рака желудка прервала его деятельность.

Жена Рытькова - Зинаида Михайловна Нарышкина, после ареста мужа была выслана в Ташкент. Играла в Ташкентском театре главные роли. После войны вернулась в Москву. До начала 1990-х годов продолжала работать на радио. Например, 20 апреля 1991 г. по союзному радио Нарышкина З.М. рассказывала о своей актерской судьбе, творчестве, жизни. Упоминала и о своем муже-эсперантисте Николае Рытькове.

В 1974 г. в Лондоне была выпущена грампластинка на эсперанто "Николай Рытьков - избранное".

Анатолий Сидоров, г.Сыктывкар.

 

Из книги Н.Рытькова "Под знаком Лиры и Зеленой Звезды"

ФЕРЕНЦ РОБИЧЕК И ПЕТР ГАВРИЛОВ

...Итак, в начале мы узнали об аресте Генерального Секретаря СЭСР Дрезена, об аресте Муравкина, Некрасова, Демидюка и многих других. Затем были арестованы служащие из отдела рассылки СЭСР, и среди них - Петр Гаврилов. Он был не только служащим отдела рассылки, но и переводчиком. Он сделал несколько хороших переводов. Среди них - роман И.Эренбурга "Не переводя дыхания" и "Конституция СССР", тогда только что появившаяся.

Когда был арестован он, а позже мой самый близкий друг Ференц Робичек - люди моего поколения, мои близкие знакомые, я понял, что произошло что-то несправедливое. Но я упорно, до последнего дня что-то получал и отправлял - речь идет о переписке, так как личные контакты с иностранцами уже прекратились.

Ференц Робичек был сыном заместителя народного комиссара Венгерской Народной Республики, которая недолгое время просуществовала в Венгрии в 1919 году. После подавления революции тот, кто мог спастись, бежал в СССР. Пал Робичек, отец Ференца, бежал в Советский Союз вместе с сыном. Он был эсперантистом и с детства обучал своего сына эсперанто. Сам Пал Робичек трагически погиб под пропеллером аэроплана. Будучи близоруким, он, выйдя из аэроплана, направился к еще не остановившемуся пропеллеру, который отбил его голову, отлетевшую на 100 метров, как футбольный мяч. Его счастье, что он не мучился, как другие эсперантисты, как его сын, который умер в лагере. ...

НАЧАЛСЯ МОЙ ПУТЬ НА ГОЛГОФУ

...Этот период террора продолжался несколько месяцев с середины 1937 года до начала 1938-го. В прессе рассказывались ужасные вещи о зарубежных шпионах, о публичных процессах над главными врагами народа и т.д.

Наконец, наступила и моя очередь. Если я помню дату моего начала занятиями эсперанто, то, конечно, я помню число, когда началась моя Голгофа. Это случилось ночью, в ночь с 21 на 22 марта 1938 года.

Я ночная птица, и после спектакля я еще не спал. Мы с женой читали переписку Флобера. Одно письмо читала она, другое - я. Послышался звонок в дверь. Вломились офицер и солдаты НКВД и закричали: "Руки вверх!", обыскали меня, но не нашли никакого оружия. После этого начался обычный обыск, который продолжался 5 часов.

Они искали какие-то шпионские материалы. Неужели они сами верили этому? Они обыскали огромный сундук с моими письмами, полученными из-за границы, и забрали с собой почти все. Меня увезли в главную тюрьму, которая называется Лубянка.

Я и представить себе не мог, проходя мимо этого страшного дома, какие адские пытки совершаются там. Прежде всего, поражал вид заключенных: они были мертвенно бледны, с синяками под глазами, совершенно измученные, безумные. Я подумал, что они виновны, что я попал сюда по ошибке, но затем все это пережил и я. И у меня были синяки под глазами, и я, спортсмен, много раз падал в обморок во время допросов. Меня обливали холодной водой и продолжали допрос. От меня требовали, чтобы я назвал своих сообщников и рассказал о моей шпионской деятельности. Каждому арестованному эсперантисту было предъявлено обвинение в том, что он является активным членом международной шпионской организации, которая на территории СССР скрывалась под именем СЭСР. ...

ТОЛЬКО ЕСТЬ И СПАТЬ...

... В таких условиях мы работали. Все время в первые годы моим постоянным желанием было скотское желание спать и есть. Я хотел спать сразу же после того, как меня будили, чтобы немного поесть и идти на работу; я хотел есть сразу же по окончании еды, и всегда что-то у меня болело, не говоря уже о том, что болела моя душа, когда мои дорогие остались так далеко, за несколько тысяч километров, и я чувствовал, что я страдаю без вины.

Я не встречал там настоящих политических преступников, но в то же время мы находились среди преступников настоящих: бандиты, убийцы, конокрады, фальшивомонетчики. Среди женщин тоже были убийцы, проститутки и т.п. Но на Колыме мы были изолированы от женщин. Я увидел их более или менее близко лишь через несколько лет, когда, наконец, меня позвали на сцену, но это было позже. А в первые 5 лет я работал ежедневно. Мы работали по 12 часов без выходных. Если же кто-то в бригаде не мог выполнить норму, не выкапывал достаточно грунта и из него не могли добыть определенную норму золота, то мы работали по 16 часов. Между прочим, я всегда выполнял свою работу. Конечно, люди умирали. Странно, но умирали даже физически здоровые, идеально здоровые, даже более сильные, чем я. Возможно, они были слабее духом... В целом из бригады в 25 человек оставалось в живых около 4% (1-2 человека). Я считаю, что около 30000 эсперантистов было арестовано, из них десятки расстреляны. Много тысяч умерло, и немногие, как я, остались живы. ...

Эта золотодобыча велась, конечно, не в самом Магадане, который являлся центром Колымы, а в глубине региона, в тайге. Там вначале вырывают деревья, сжигают сучья, затем копают грунт. В то время мы жили в простых палатках, и хотя позже мы построили для себя бараки, у нас не было постелей. Мы спали на досках, не снимая даже шапок.

Когда во время войны я узнал о гибели на фронте моего единственного брата, я сам просил разрешения "умереть, защищая Родину". Но никому даже не ответили на подобные патриотические письма. На фронт посылали только уголовников.

Итак, я работал и был уже обморожен и совсем обессилен. Неожиданно - я в это время находился в глубокой яме, из которой выкапывал землю - неожиданно меня позвали и сказали: теперь ты будешь работать на сцене. Это случилось в 1943 году, через 5 лет после ареста. Я начал работать в концертной бригаде, созданной в деревне Ягодная в глубине Колымы. Бригада состояла из нескольких артистов: драматические актеры, музыканты, танцоры. Мы подготовили развлекательные и воспитательные программы. В наши программы мы могли внести также завуалировано немного правды, так как начальники были тупы, а публика понятлива. Мы ездили по всем лагерям Центральной и Северной Колымы. Мы также были в том лагере, который описывает Евгения Гинзбург, с которой я был тогда знаком. Это продолжалось несколько месяцев. Затем меня направили в настоящий театр, где мы играли. Мы жили в городском лагере. Мы там ели и спали, но мы работали в театре как профессиональные актеры. И хотя мы не получали денег, мы были очень счастливы, так как кончился период постоянного недосыпания и недоедания. ...

ТРИ ВСТРЕЧИ. ВЕЧНАЯ ССЫЛКА

Встречался ли я с эсперантистами за эти годы? Власти заботились о том, чтобы участники одного процесса не встречались ни в тюрьме, ни в пути. Только во Владивостоке я встретил знакомого эсперантиста Евгения Гурова. Он был художником, рисовал эсперантские марки-наклейки с надписями на русском и эсперанто. Я помню, как он еще до разгрома СЭСР рекламировал и планируемое издание трудов В.И.Ленина на эсперанто. Это была его лучшая работа - марка-наклейка, выпущенная СЭСР в 1935 или в 1936 г. Без сомнения, она есть в чьей-нибудь коллекции. На ней крупными буквами написана фамилия художника. Он был старше меня, но пережил лагерь. Я встретил его позже.

На Колыме я встретил Горавеева, бывшего московского учителя, затем агронома, выращивавщего различные овощи. Это был второй эсперантист, с которым я встретился.

Третий был немолодой эсперантист, бывший царский офицер из города Елец, с которым столкнула меня судьба. Когда меня везли из Владивостока в Красноярск в ссылку (из Красноярска меня отправили туда на север по Енисею) как-то лежа в вагоне я вздохнул и сказал на эсперанто: "Боже, спаси меня", сказал для себя самого, и неожиданно мой сосед (я забыл его фамилию) спросил: "Вы эсперантист?". Это был эсперантист из Ельца.   Итак, было всего три встречи.

В 1946 г. мне объявили, что я больше не заключенный. Но вместо того, чтобы вернуть меня домой, где я мог бы встретиться с моими любимыми, меня сослали в место, расположенное немного западнее, но севернее, в Норильск. Этот город находится за Полярным кругом у устья реки Енисей. Эта река впадает в Северный Ледовитый океан. Немного восточнее протекает река Норилка, и на ней стоит город Норильск. Он известен залежами различных руд, в том числе урановых.

Мне объявили, что теперь у меня вечная ссылка. Даже не пожизненная, а вечная. Странно... Ведь по марксистской теории нет ничего вечного.

Итак, вечная ссылка за ту же самую вину. Что же такое ссылка? Вам определяют место ссылки, например, какую-нибудь деревню. Вы должны жить и работать в этой деревне и не имеете права ее покидать. Если вас обнаружат вне этой территории, это будет считаться побегом. Было объявлено, что каждый ссыльный должен дважды в месяц являться к своему начальнику в тайную полицию (так Н.Рытьков называет НКВД. - прим. перев.). А там, на стене висела копия приказа Совета Министров, подписанная тогдашним премьер-министром Молотовым, о том, что всякий нарушивший этот приказ будет осужден на 20 лет каторги! Это тяжелые работы, еще более ужасные, чем в лагере. На вас надевают кандалы и номер на верхнюю одежду. К вам не обращаются по фамилии. Вы не имеете права переписываться, иметь хоть какой-то суррогат культуры. Вы ничего не можете: ни читать, ни слушать радио и т.п. В лагере это хоть есть частично. И так 20 лет каторги.

Что еще примечательного в ссылке? Никто не заботится о вашей работе, никто не заставляет вас работать, но и никто вас не кормит. Вы должны все искать сами. Но вам не разрешают работать в сфере культуры. Учитель не имеет права быть учителем.  

Я ДУМАЛ, ЧТО Я ЕДИНСТВЕННЫЙ ЭСПЕРАНТИСТ В МОСКВЕ

Было время, когда я думал, что я единственный эсперантист в восьмимиллионной Москве.

Когда меня реабилитировали, когда я получил свои документы, мне показали все мое огромное дело. Я мог прочитать все доносы против меня, все мои характеристики. И я увидел, что одной из причин моего ареста было свидетельство одного из моих хороших знакомых, что я был членом этой шпионской организации. Этим знакомым был Л.К. (Рытьков приводит его подлинную фамилию, но составители книги по этическим соображениям решили опустить ее). Я знал, при каких обстоятельствах это было подписано, и я не почувствовал ненависти к нему.

Прокурор, который меня реабилитировал, просматривая мое дело, в котором были протоколы допросов, не подписанных мною, сказал мне: "О, вы молодец. Вы ни одного невинного не потянули за собой". Я ответил: "Вы понимаете, чего мне это стоило?" "О да, - сказал он. - Я это знаю". Он работал не в тайной полиции, а в военной прокуратуре.

Итак, я запомнил Л.К. Интересно, выжил ли он. Мне сказали, что он тоже реабилитирован, и мне захотелось его увидеть, но не ради мести, а только для общения. Я пошел в справочное бюро, и мне дали два адреса, по которым жили люди с таким именем, не очень распространенным. Я взял эти два адреса и раньше пошел к тому, кто жил поближе. И это был он, этот эсперантист. Вначале он был потрясен, я увидел это по его глазам. Он подумал, что я пришел мстить. Затем, в течение 10 лет, которые прошли в Москве после реабилитации, я встречал его почти каждую неделю, но даже не намекнул ему, что я знаю об этом доносе, подписанном им во время допроса.

От этого Л.К. я узнал, что я не единственный эсперантист в Москве, что здесь есть и другие эсперантисты, которым как-то удалось избежать ареста. Прежде всего следует назвать профессора Бокарева, Константина Гусева и Ивана Сергеева. Бокарев был заместителем директора в Институте Языкознания. Эти три эсперантиста прибыли из провинции, Бокарев - из Ростова-на-Дону, Гусев - из Воронежа, а Сергеев, кажется, из Харькова. Они переселились в Москву после войны. Из старых эсперантистов были фактически я и этот Л.К. Несколько позже я встретил Демидюка...