Eksteren!

Turroputo eksvingis manon, kaj la vento tuj kushighis.

— Hej, samaj fiuloj! Lanternojn! — kriis Turroputo. — Fosilojn, rompilojn! Unua, sepa kaj dektria trupoj — defosu min! La sesa kaj deka — kaptu la malgrandan kanajlon!

La urbo vivighis. De chie kuris hometoj. Feliche en malhelo ili nenion vidis, la karbeto lumis nur al mi sola.

Kiel taugis dum tiu nokto lecionoj pri saltoj kaj krosoj, kiujn la kara Instruisto kun sia milda insisto trudis min kuri chiutage, kaj kiujn, shajnis, tute ne bezonas fabelisto.

Nur danke al ili mi ne pereis!

Mi traighadis sub piedoj de hometoj, deklinighadis, kure saltadis super chenoj de la malamikoj.

— Pli vigle, grizaj laborevituloj! — kriis Turroputo. — Kaptu la kanajlon, au mi vokos samajn ratojn, kaj ili voros vin.

Antaue preskau vertikale suprenighis deklivo de la glacia monto, en kies centro staris la Sorchisto. Mi grimpis lau tiu bauminta glitejo, krochante per manoj kun deshirita ghis sango hauto dornajn glacierojn, sed nove kaj denove rulighis malsupren. Espero preskau lasis min, kiam mi rememoris, ke en la magia saketo ekzistas la tranchilo. Mi eligis ghin kaj svinge pikis en glacion.

«Jh-jh-jh», — formighis shtupo. Plu bato de tranchilo — nova shtupo.

Mi rampis lau la glacia shtuparo kaj, chirkaurigardante, vidis, kiel hometoj kun fosiloj kaj rompiloj chirkauigas la monton. Pala lumo de lanternoj al mia teruro levighadis chiam pli alte. Sed la suprajho estas proksima.

Jen jam apudas la dika ventracho de Turroputo.

Kolektinte la lastajn fortojn, mi saltis, kaptis la zonon de la Sorchisto kaj ighis trans bordo de Turroputa pantalona posho kaj lau la shlosilo, kiel lau arbartrunko, ekglitis en malhelon. 

Турропуто взмахнул рукой, и ветер сразу улегся. - Эй, одинаковые мерзавцы!

Фонари! - кричал Турропуто. - Лопаты, ломы! Первый, седьмой и тринадцатый отряды - откопать меня! Шестой и десятый - изловить маленького негодяя!

Город ожил. Отовсюду бежали человечки. Счастье еще, что в темноте они ничего не видели, уголек светил только одному мне.

Как пригодились в ту ночь уроки прыжков и кроссы, которые дорогой Учитель с мягкой своей настойчивостью заставлял меня бегать ежедневно, и которые, казалось, совсем не нужны сказочнику.

Только благодаря им я не погиб!

Я пробирался под ногами человечков, увертывался, с разбега перепрыгивал через цепи врагов.

- Живее, серые бездельники! - кричал Турропуто. - Поймать негодяя, иначе я выпущу одинаковых крыс, и они сожрут вас.

Впереди почти отвесно поднимался склон ледяной горы, в центре которой стоял Колдун. Я карабкался по этому, ставшему на дыбы катку, цепляясь руками с содранной до крови кожей за колючие льдины, но вновь и вновь скатывался вниз.

Надежда почти оставила меня, когда я вспомнил, что в волшебном узелке есть ножик. Я вытащил его и с размаху вонзил в лед.

"Ж-ж-ж", - образовалась ступенька. Еще удар ножика - новая ступенька.

Я взбирался по ледяной лестнице и, оглядываясь, видел, как человечки с лопатами и ломами окружают гору. Бледный свет фонарей к ужасу моему поднимался все выше.

Но вершина близко.

"Ж-ж-ж" - еще ступенька; "ж-ж-ж" - еще одна.

Вот уже рядом толстое брюхо Турропуто.

Собрав последние силы, я прыгнул, ухватился за пояс Колдуна, перебрался через край брючного кармана Турропуто и по ключу, как по стволу дерева, соскользнул в темноту.